Маленькое северное путешествие

      опубликовано в журнале "Шкипер №" автор Жемерова Анна

      Вы помните стереотипное представление о туристах? Волосатый, небритый, немытый и угрюмый детина с отсутствующим взглядом, уныло тянущий в гору свой засаленный пузатый рюкзак? Или такой же волосатый-небритый-немытый, но уже интеллигент в очках, бодро рассекающий ряску сделанным из консервной банки веслом на гениальной конструкции собственного изобретения — лодке, собранной из старой раскладушки и обшитой видавшей виды плащ-палаткой. Но турист нынче не тот.

      Гениальных изобретателей безумных конструкций теперь немного. Нельзя, конечно, утверждать, что они вовсе перевелись, но все же, сейчас большинство туристов покупают свой первый рюкзак в магазине, и совершенно не представляют, как набить пуховку. Как и всякий современный человек, современный турист с каждым годом платит все больше и больше за свои увлечения, которые непосвященные довольно правильно называют "небезопасными авантюрами". Но того, кто в душе турист, бродяга и путешественник никакими опасностями не запугаешь.

      И я турист — парусный. Нет, наша маленькая компания не приобрела еще себе шестидесятифутовый однокорпусник — у нас только семиметровые парусные катамараны, и путешествовали мы в этот раз не на Гаваи, а в прямо противоположном направлении — на северную Ладогу, но наше путешествие никак не назовешь прозаическим.

      Почему на Ладогу? Ответ прост — там, наверно, хорошо!

      Наше путешествие начинается в славном городе Приозерске. Когда-то он носил гордое имя Карела и был столицей этого северного края. Теперь же это самый обычный город, достопримечательности которого нам не удалось заметить из автомобиля, который вез нас от вокзала к порту. А вот порт мы рассмотрели во всех подробностях. Расположенный в очень удобной широкой протоке, соединяющей озеро Вуокса и Ладогу, порт делится на две части — левый и правый берег. На левом берегу — бумажный комбинат — гордость Приозерска. Чем он занимается сейчас — не известно; у местных жителей на этот счет самые разнообразные представления. А с виду не поймешь — ворота закрыты на замок (но войти можно — через проезжие дырки в заборе), трубы не дымят, окна не светятся. Но доказательства жизнедеятельности есть — на выходе из порта стоят странные такие горки, напоминающие стопки огромных коричнево-серых блинчиков, от которых валит пар. Чем ближе подходишь к этим горкам, тем сильнее чувствуется источаемый ими аромат, или, точнее сказать, запах.

      Но это не вся польза от завода. Есть там еще две замечательные трубы, железные и высокие. Каково их исконное назначение мне не известно, но как ориентир в северной Ладоге они просто незаменимы и могут сравниться только с куполом Преображенского собора Валаамского монастыря, который появляется в поле зрения в тот самый момент, когда исчезают с горизонта эти две добрым словом помянутые трубы.

      Напротив завода — яхт-клуб и песчаный пляж. Пляж очень популярен в Приозерске — здесь все недостатки короткого северного лета вполне компенсируются максимальным оголением подставляемых солнцу тел.

      Говорят, что моряк должен уметь плавать. Поезжайте на Ладогу, и вы поймете, что по крайней мере здесь это неактуально. Ладожские двухсотметровые глубины почти не прогреваются, хотя ночи северного лета совсем короткие. Возле берегов в самых мелких местах температура воды достигает 18^oС, а посередине все лето остается около 5. Умение плавать в такой воде полезно только моржам, или нерпам — они живут там довольно большими колониями.

      На Ладоге много путешественников. Стоит оглянуться и кого-нибудь да увидишь. Наиболее заметные — туристические теплоходы, направляющиеся на Валаам — они самые большие. Но поражают более всех маленькие байдарки, особенно те, что бесстрашно идут в открытую Ладогу. Их ничего не пугает; к могилкам на ладожских берегах они относятся со сдержанным уважением.

      Удивительное впечатление оставляют Ладожские шхеры. Эти довольно редкие на Земле островные массивы представляют собой вершины изъеденной древними ледниками горной породы. Каменистые островки расположены так близко друг к другу, что иногда можно попросту перешагнуть с одного на другой. Не знаю, как описать красоту гранитных проток, тишину и покой, разлитый в шхерах. Кажется, что попал в какой-то северный рай, где бурлит жизнь, но царит умиротворение. Фотографии и видеосъемки не могут всего передать. Все можно увидеть только самому.

      Почему-то в описаниях Ладоги обходят вниманием линию Маннергейма. Наверное потому, что еще недавно она была закрытым и секретным объектом. Естественно, для нас закрытым и секретные, потому что проклятые империалисты все знали еще тогда, когда линия возводилась, и уж точно рассмотрели все подробненько, когда запустили свои F-19, к счастью — виртуальные, бомбить ни в чем не повинную Карелию. А сооружения интересные. Добротные, хорошо сохранившиеся. Правда немного опасные — слегка заминированы. Но если ходить по протоптанным тропинкам — авось выживешь.

      Когда рассказываешь о севере, наибольший интерес у слушателей вызывают комары и мошки. Такой популярности можно позавидовать. Правда, островным комарам и мошкам не повезло — острова хорошо продуваются, а на сборщиках ягод и грибов карьеру не сделаешь — ягоды вызревают только в августе, а грибов на каменистых островах совсем мало. Но природа — барышня заботливая и, во всяком случае, о мошках она позаботилась.

      В Ладоге полно совсем маленьких островов, мы прозвали их "пупырями". Часто — это просто груда камней, торчащая посреди воды. На них птицы не задерживаются. Они облюбовали островки побольше. Весь световой день они истошно орут на своих островках. Кто-то сказал, что крик чаек напоминает плач. Не знаю, не знаю. Нам не удалось услышать их плача. Скорее их крик похож на издевательский смех, который будит вас посреди арии Мефистофеля.

      Почему-то птичьи поселения привлекают мошку. Кто кем питается, понять трудно. Но их совместное проживание явно идет на пользу и тем и другим. Птицы не любят пришельцев. А мошки очень любят. Во всяком случае к нам они отнеслись с усиленным вниманием и всякий раз активно использовали возможность бесплатного проезда. Взглянешь на парус после такого острова — парус черный! Но самое неприятное, если к другому острову приходится идти галсами — при переброске парусов мошки почему-то не взлетают, а сваливаются сотнями на головы несчастным путешественникам. Хорошо еще, что они маленькие.

      Случается, что, даже посетив Ладогу, из-за штормов можно так и не попасть на Валаам — то ветер встречный, то волна 10 метров. А с 5-ти градусной Ладогой шутки плохи. Но летом шторма обычно стихают, и нас Валаам встретил вполне мирным туманом. При подходе к Валааму мы почувствовали теплые волны воздуха, которые шли с берега. Наверно, именно этот теплый воздух, столкнувшись с холодным, который всегда стоит над холодной Ладогой, и образовал туман. Туман поглотил нас и, не видя друг друга, мы вошли в бухту.

      На Валааме несколько бухт. Мы пришвартовались в Никольской, невдалеке от четырехпалубного "Санкт-Петербурга". Конечно, наши катамараны поразили воображение обитателей этого комфортабельного судна. На показывали детям и назидательно говорили: "Будешь плохо учиться — вырастишь бедным и не сможешь купить себе билет на большой теплоход, а будешь как вот эти — мучиться и мерзнуть!" Мы очень смеялись.

      Несмотря на десятилетия запустения, Валаам до сих пор сохранил снизошедшую когда-то на эти места благодать. Аллеи двухсотлетних лиственниц; круглые, высеченные монахами из камня колодцы с освященной водой, опоясанные памятными надписями; развалины скитских строений, поросшие иван-чаем; сохранившиеся и реставрированные постройки производят огромное впечатление. Строили тут с умом и со смыслом, с любовью и с душой. Высокие помыслы не пропали даром — возвышенность духа, святость до сих пор разлита в воздухе. Портят впечатление слишком суетливые экскурсоводы, слишком деловитые монахи и озабоченные торговцы сувенирами. Между прочим, торгуют здесь почему-то непальскими сувенирами, как будто лавки стоят на дороге не в православный, а в буддистский храм. Может быть это забота о сближении конфессий?

      Ранее вокруг монастыря и на близлежащих островах было более дюжины скитов. Их названия и месторасположение можно найти в любом путеводителе по Валаамскому архипелагу. Сейчас действующих скитов совсем немного. Монастырь долго был закрыт; преемственность поколений прервалась. Старая братия, которая пережила разорение монастыря в 18 году, обосновалась в Финляндии, в Новом Валааме.

      Все острова Валаамского архипелага нам посетить не удалось. Но два острова — Святой и Лембос — мы посетили. Святой — очень высокий остров и с воды кажется совсем круглым. У него почти отвесные берега; есть только одно отлогое место, где монахи устроили пристань. Связь с Валаамом — рациями и маленьким моторным катером, у которого в том месте, где вы ожидаете увидеть флаг, неожиданно обнаруживается крест. Для нашего катамарана пристать к такому острову не штука — берега хоть и крутые, но все-таки со всех сторон есть восьми-десяти метровая полоса прибрежных камней, вполне достаточных, чтобы причалить. Но! Для посещения острова Святой по Валаамскому этикету требуется разрешение, то бишь — благословение, настоятеля монастыря. Не чужды этикета, мы обратились за благословением и получили его, правда на современный манер — по телефону. Молодой монах, который помогал, очень обрадовался нашей покладистости. Он объяснил свою радость тем, что те дерзкие, которые решают подойти к Святому без благословения, потопляются по Божьему промыслу. И погода действительно благоприятствовала мореплаванию.

      Но то ли связь была плохая, то ли тот, кто должен был известить скитскую братию, слишком углубился в благостные размышления, но о нас на Святом ничего не знали и встретили нас как-то неприветливо. Телефонное благословение не представишь как справку — и нас заподозрили во вранье. Мы заявили, что не осмелились бы врать. На что монах, помрачнев, заметил — все врут. А ведь и правда!

      Нас провели по острову и показали пещерку и могилу Александра Свирского. Очень впечатляюще. Грустно одно, в тот же день мы купили и прочитали (вслух, пережидая дождь в каком-то заброшенном киоске) главу из книжки, где рассказывалось о Валааме и о житие Александра Свирского. В книжке говорилось, что еще в 18 веке пещерка на острове Святом считалась местом жительства не Александра Свирского, а основателей Валаамского монастыря преподобных Сергия и Германа. А Александр Свирский в бытность свою на Валааме всегда жил в монастырской общине и, по-видимому, не побывал на Святом (его в пустыньку не пускал строгий настоятель), а после и вовсе подался на Свирь, где и заслужил свое прозвище.

      Принадлежит монастырю и остров Путсари, который был в середине прошлого века куплен у Финляндии и переименован в остров Сергия Валаамского. Возможно именно этот остров — вершина путешествия по северной Ладоге. Этим летом там подвизался всего один монах, замечательный и чрезвычайно приветливый человек, который принимает помощь путешественников в восстановлении церкви. Мы даже пожалели, что не попали к нему пораньше и не смогли пожить на острове несколько дней.

      На самом высоком месте этого острова стоит каменный крест, который каким-то чудом уцелел. Никакой другой православный памятник не производил на меня такого глубокого впечатления. Каменные глыбы добывали здесь же. Крест очень простой, но красив той величавой красотой, которая делает прекрасными камни Стоунхэджа и незаконченные фигуры острова Пасхи. Те, кто возводил его, смогли вложить в него свою глубокую веру, и крест до сих пор не утратил этого дара.

      Прощай, Путсари! Теперь мы движемся на юг. Еще несколько островов, и вот снова видны две огромные трубы — значит Приозерск рядом. На камнях, окаймляющих вход в порт, велосипеды и их владельцы — рыбаки. Мы входим в порт вслед за стареньким буксиром, а навстречу нам идет в Ладогу яхта.

      Ну вот и все. Собрались, доехали до Питера, сели в поезд. Пора подумать и о следующем путешествии. Подумали. Решили ехать на Соловки. Почему на Соловки? Ответ прост — там, наверно, просто здорово!

Copyright © 2004 - 2006 Design by Lastovich Alexey